Полуторачасовая драма

Я стою, прислонившись плечом к дверному косяку, и пытаюсь расстегнуть тугой браслет. Звенья витой цепи из золота не желают поддаваться. Ноготь гнется и рискует быть сломанным. «Помоги» – протягиваю тебе руку.Ты ласково, как котенка, гладишь мои пальцы, и легко снимаешь массивный груз с запястья. Подставляю спину: молния, пискнув по комариному, обнажает нежную кожу. Целуешь шейный позвонок, шишечкой выдающийся в линии столба. Платье, шурша шелковым подкладом, сползает вниз. Я подхватываю его в движении и, придерживая спадающие лямочки, ухожу в комнату. В твоих руках остаются туфли с полуоторванными каблуками, пострадавшими на крутой подъездной лестнице. Поставив их на стол, идешь ко мне. После получасовой битвы плюса и минуса – двух притягивающихся противоположностей, как всегда погружаешься в раздумье. Пепел с сигареты падает на мое плечо, я тянусь к твоей почти догоревшей и пытаюсь вынуть изо рта смятый фильтр.


- Возьми другую.


- Я хочу твою.


Удается высвободить лишь окурок. С досады тушу его, ткнув острым носом в хрусталь пепельницы.


- Тут что-то не так.


Оборачиваюсь и смотрю в карие бесхитростные глаза. В голове целый хоровод опасливых мыслей: «Как догадался? Кто мог сказать? Я погибла!»


Ты прекрасен в постели, но ужасен в гневе. Взгляд проник в мою душу и шарит по углам сознания, в поисках улик. Неужели что-то нашел?


- Помада! Ты красила второй раз губы!


- Но… милый, я всегда подкрашиваю губы после еды.


- Чулки! На тебе другие чулки! Когда ты уходила, были черные, теперь телесные…


- У тех пятка поползла.


- Да?


Первый раунд закончен. Удается выиграть время. Накинув прохладный халат, под предлогом естественной необходимости, продвигаюсь к ванной. По пути захватываю из огромного пакета, с персидскими котятами на обороте лицевой стороны, большой апельсин, и запираюсь в совмещенном санузле. Убедившись, что дверь закрыта крепко, устраиваюсь на мягкой крышке унитаза, и жду.


- Я убью тебя! – Боже, какой крик! Через секунду в дверь ударяют моим любимым стулом – антиквариат – железный остов и прогнившая поролоновая подушка.


На часах пятнадцать минут первого. Обычно твоего гнева хватает на два часа. Но все зависит от причины. На этот раз причина серьезная: измена. Теперь главная моя задача: убедить, что люблю только тебя.


- Послушай, не надо так злиться… Я же только один раз. В исследовательских целях.


За дверью все стихло. С трудом подбираю слова: «Он гораздо хуже тебя.… С тобой никто не сравнится…»


- Так он не первый?! Есть с кем сравнивать?


Все, если он доберется до меня, то задушит. В дверь полетели, судя по звуку, поочередно: настольная лампа, телефон… моя сумочка! Потом что-то с треском ударилось и дробью рассыпалось по полу, – апельсины.


- Дрянь! Я пошел за пилой! Можешь начинать молиться.


Отелло! Но если он и вправду распилит дверь, то дни мои сочтены. На часах, – дельфин со смеющимся ртом, - только половина второго. Съесть апельсин? Делю на дольки и раскладываю в ряд: буду съедать в минуту по дольке. Сок стекает струйками по подбородку, и склеивает пальцы.


Пила скользит по окрашенной поверхности: зубчики не цепляют гладкую евро-ремонтную поверхность. Я молюсь тому заводу, который изготавливает такие тупые пилы.


- Ненавижу тебя!


Любишь, дурак, я знаю что любишь - Odi at amo! Любишь и ненавидишь.


Инструмент с лязгом упал на пол, и наступила зудящая тишина. Стрелки на двух. Может выйти? Жду еще немного и отпираю дверь. Моим глазам предстает изумительное зрелище: полностью разгромленная квартира. На полу, среди красных шаров, на бумажном пакете с пушистыми кисками, в позе мыслителя, сидишь ты. С недоверием смотрю в карие глаза, и нерешительно говорю:


- Может быть, поужинаем?


- Я люблю тебя.


- Мир?


- Мир.


Протягиваешь мне апельсин, как когда-то в детском саду, где мы и познакомились


Гроза миновала. А все-таки я люблю именно тебя, но кошачий интерес толкает на поиски приключений. Впредь я постараюсь не оставлять улик.





Наталья Алтынбаева