Would you love me tomorrow like you used to love me yesterday?..

Я, кажется, обещала не писать :) Но, видно, это выше моих сил :) Это новый рассказ. И, как всегда, я буду благодарна вам, если вы прочтете его и захотите как откомментировать мое творчество...Алиса бежала на электричку. Тонкие каблучки цокали по асфальту. Юбка колыхалась на бедрах.

О, эти вечные пять минут!

Она сдула прядь волос со лба и одернула блузку. До перрона было еще очень не близко.

«Опоздаю так опоздаю. Все», - вдруг решила она и перешла на шаг. Алиса не могла отдышаться, грудь порывисто вздымалась под легким кашемиром. Сердце бешено колотилось, казалось, вот-вот оно выпрыгнет наружу. На лбу выступили капельки пота.

«Ну, почему, почему мне все время не хватает пяти минут?!», - в отчаянии подумала она.

Станция, наконец, показалась вдали. Электрички еще не было, и оставался шанс. Она энергично шагала к цели, заставляя себя двигаться быстро.

«Алиса! Алисааа!»

Она обернулась на знакомый голос.

Пашка стоял у таблички «Остановка первого вагона». Невысокий, приятный молодой человек. В серых брючках, в довольно обычной рубашечке, в ботинках с Черкизовского рынка. Он неловко мялся, явно озабоченный тем, что ему пришлось вот так при всех громко и совершенно явно произнести ее имя.

Алиса кивнула ему, бросив на ходу: «Билеты?» Пашка чуть прижмурившись и как-то сладко и таинственно сжавшись внутри, чувствуя себя, видимо, не меньше, чем волшебником, ответил: «Я купил тебе».

«О’кей», - выдохнула Алиса. «Все. Успела».

Электричка прорезала воздух пронзительным криком. Шипя и громыхая вагонами, она летела мимо двух пассажиров, одиноко стоящих на перроне. Зеленое тело ее, содрогаясь и дергаясь, было огромно и подвижно, но, наконец, оно уперлось в невидимую преграду и остановилось около той самой таблички, где Пашка стоял подле Алисы.

Алиса впорхнула внутрь. Резким движением, оттолкнув вторые двери, она продефилировала по вагону. Пашка, еле успев подхватить закрывающиеся двери, вошел вслед за ней.

Вагон был почти пуст. Какой-то дедуля дремал вдалеке у окошка. Они уселись поудобнее, и Алиса, осознав, что она уже здесь, что она успела таки, глубоко вздохнула и произнесла: «Здравствуй, Пашка!»

Пашка мягко улыбнулся в ответ и спросил: «Как дела, Алиса?»

Алиса чуть запнулась. Перед ее мысленным взором промелькнула череда дневных дел, сердитое лицо босса, заботы ее подружки, суммы телефонных переговоров…

«Боже мой, как дела? Как у меня дела…»

Она нервно дернула головой. «Ты знаешь…», - и не заметно для себя почти скороговоркой она стала рассказывать. Речь лилась из нее эмоционально, без пауз и почти без запятых. Пашка слушал, кивал головой…

Алиса раньше очень часто спрашивала себя, зачем ему все ее проблемы, что такого особенного в ней и ее делах, что он слушает так внимательно. Но потом она привыкла к такому вот неравнодушию к себе. Это стало даже чем-то сродни ритуалу. Ведь им часто приходилось ездить вместе.

Сегодня она выдохлась на пятой станции. Выговорилась вся. Выжала из себя последнюю капельку и умолкла.

«А как ты?», - наконец смогла спросить она.

Пашка как-то странно посмотрел на нее, сделал паузу и внезапно изменившимся голосом сказал: «Мне нужно поговорить с тобой».

Сердце у Алисы сжалось. Она вдруг почувствовала, что сейчас что-то произойдет. Причем это что-то напугало ее. Алиса поняла, что не хочет, чтобы это происходило, что она не готова…

Но Пашка не дал ей опомниться.

«Я много думал… Я много думал о нас с тобой… Точнее, я думал о тебе… Ну, ты понимаешь… Я много размышлял… Мне кажется, я люблю тебя. Вот».
Пашка произнес это и посмотрел в глаза Алисе. Алису словно хватил столбняк. Она справилась с волнением и постаралась ответить на этот взгляд. Пашка, неверно истолковав ее реакцию, выдохнул облегченно.

«Ну, вот я и сказал…»

«Понимаешь…», - начала Алиса после длинной паузы. «Понимаешь…» Слов не было, в голове состояние пустоты усугублялось какой-то возникшей вдруг неприязнью к Пашке.
«Зачем это он?»- подумала Алиса. «Вот так взял и все испортил. Ну, почему? Почему он возомнил себе, что влюбился? Как он мог! Разве не чувствовал он, что сердце ее полно теплоты, но никак не страсти…» И только не молчать, не молчать…

С трудом подбирая фразы, Алиса начала путаные объяснения.
«Ты понимаешь…»

С каждым ее словом Пашкина мимика выдавала новую серию состояний.
Внимание, благожелательность, недоумение, шок, и, наконец, горькое прозрение.

В воздухе повисла неприятная пауза. Алиса беспомощно пыталась выкарабкаться из создавшегося положения. Слова как-то не находились. Она оглянулась даже по сторонам, но так ничего и, не найдя, замолчала.

Пашка отрешенно смотрел в окно на серую стену завода, на мелькающие березы, на темноту, окутавшую все за окном.

Какая-то тень пробежала по его лицу. Он вздохнул и произнес очень негромким голосом: «Я хочу выкурить сигарету. Ты извинишь меня, я на минутку?»

Алиса растерянно кивнула ему.

Пашка поднялся и очень медленно и как-то аккуратно пошел в дальний выход из вагона.
Алиса вздохнула. «Ну, что за денек! Словно сглазили ее сегодня. Одни траблы, траблы и траблы. И вот на тебе на закуску! А ведь она совершенно искренне верила, что их связывает исключительная по красоте дружба, что все так хорошо. И, может быть, впервые…»

Что-то жесткое внезапно сдавило ей горло. Алиса захрипела, глаза вылезли из орбит. «Аххх…», - смогла только выдавить она.

«Молчи, сука! Слышишь? Вякнешь – и не будет твоей цыплячьей шеи», - грубый перегар, запах немытых тел навалились на нее сзади. «Васич, давай, у нее сумка там сбоку. Сережки снимай, дура! Да не копайся ты, давай-давай! Че, оглохла что ли?»

В глазах у Алисы потемнело, словно в черно-белом кино она медленно подняла руки к правому уху. Жесткая английская застежка не слушалась ее. Какое-то оцепенение нашло на нее. Васька, опустившийся товарищ средних лет, цапнул у нее сумочку из-под бока.

«Васьк, а она ниче…», - прохрипел невидимый для Алисы подельник. «Глянь, и сиськи есть, беленькая такая вся». Грязная рука полезла под кофточку. Алиса одеревенела.

«Так уже было. Так уже было», настойчиво билось в мозге. «Так уже было. Так уже было». Повторял кто-то у нее внутри. «Алиса, а что же было дальше?» Спросил кто-то еще, насмешливо и холодно. Словно в фильме ужасов Алиса почувствовала вдруг себя маленькой девочкой. Ее смешные туфли валялись в песке, стрелка на колготках бежала вверх, а Алиса стояла на коленях, ничего не понимая, и по-щенячи поскуливала: «Не надо… Не надо…»

Пашка подумав, что курить так долго становится уже неприлично, решительно повернулся и открыл дверь. Два здоровых бугая возились вокруг Алисы и, что-то бормоча меж собой, трогали ее тело. У Пашки поползли брови вверх.

«Что вы делаете?! Отпустите! Отпустите ее!»

Он ринулся к ним. Васька обернулся, смерил его взглядом, и, подумав, ткнул кулаком в висок. Пашка, как-то нелепо всплеснув руками, повалился на лавочку.

Алиса тем временем была далеко. В картинке почти ничего не происходило. Кто-то негромко подвывал рядом, слышалась возня вокруг, песок был жестким и прохладным. Она наткнулась взглядом на камень. «Камень», - подумала Алиса.- «Наверно, холодный». Она протянула руку и взяла его. Он приятно лег в ладонь. Действительно холодный, сточенный водой от долгих лет, он источал запах речной воды и ила.

«Зачем здесь камень?», - подумала Алиса. И совершенно внезапно для себя самой размахнулась и ударила этим камнем того, кто держал ее сзади. На мгновение хватка ослабла. Алиса ударила еще и еще. Почувствовав какие-то перемены в положении, она дернулась и лягнула того, кто стол рядом.

Пашка ошалело хлопал глазами, мешком осев на соседнюю скамейку. И то ли от боли, то ли от изумления не шевелился.

Алиса же почти ничего не соображала. Она вырвалась из плена и сейчас колотила одного из насильников. В глазах у нее то и дело сыпались искры, но она почти не ощущала боли. Только как в компьютерных игрушках всплывал ледяной голос: «Поврежден на 11%. Осталась одна жизнь. Поврежден на 28% . Поврежден на 50%. Внимание! Опасная зона. Осталась одна жизнь»

Сама Алиса отбросила несуществующий камень и запускала теперь ногти во что-то мягкое и податливое. Она, кажется, что-то кричала или хрипела. Какие-то животные звуки напоминали то крики чаек, то шипение тигрицы. Она держала звук, как струна, и не могла остановиться, царапаясь, кусаясь и брыкаясь.

Проснувшийся дедуня после минутной паузы вдруг закричал истошно: « Люди! Убивают!»

Мужики разом переглянулись и, не сговариваясь ломанулись из вагона.

Алиса медленно приходила в себя. Не было никакого пляжа. Она стояла посреди электрички в оборванной кофточке, на которую то ли из носа, то ли из губы капала кровь. Она сломала каблук, и теперь нога у нее была нелепо согнута. Растерзанная сумочка валялась рядом. А под ногтями была чужая кровь и кожа.

Она вдруг стала озираться, увидела хватающего ртом воздух Пашку и бросилась к нему. Прижавшись, она вдохнула глубоко и забилась в рыданиях. Слезы текли ручьем, в груди клокотало, а боль жгучей волной билась в висок и под глазом. Стала опухать разбитая губа.

Пашка гладил ее по спине и бормотал: «Ну-ну, что ты. Все прошло. Все кончилось» Вдруг поняв, что пора выходить, он подхватил сумочку, приобнял Алису и потащил ее к выходу.

Рыдания ее стали чуть тише. Свежий ветер на перроне и любопытные взгляды прохожих заставили ее вжаться в Пашкину грудь.

Он продолжал похлопывать ее по спине и все повторял: «Ну-ну. Все хорошо. Все закончилось. Мы сделали все, что могли. От нас ничего не зависело…»

Алиса вдруг притихла, а через минуту и вовсе отстранилась и как-то зло и сквозь зубы спросила куда-то в пустоту: «Ну, да. Скажи еще, страданиями душа очищается…» Она попыталась пригладить растрепавшиеся волосы. И, не глядя в глаза, сказала: «Ты это… Ты иди, Паш!»

Пашка, не поняв, моргнул: «Куда?»

«Домой, Паш. Иди домой», - повторила Алиса.

«Но ведь…», - пробормотал смущенно Пашка.

«Так будет лучше», - отрезала Алиса, и Пашка не найдя аргументов против такого решительного заявления, криво улыбнувшись и пробормотав «Пока!» попятился от нее.

Алиса достала бумажные салфетки и приложила одну из них к губе. Она стояла на одном месте, пока Пашка не исчез из вида. Потом сделала несколько шагов, но, вдруг обессилив, грузно оперлась на бетонный столб. Уронив сумочку, она обняла его руками и прислонилась к его холодной, шершавой поверхности ноющим виском.

Внутри было пусто.

Ничего из произошедшего не оставило впечатлений в ней, а напротив опустошило ее. Сложились какие-то два сценария, и она сделала все правильно. Да и сделала ли? Какая разница…

Медленно, очень медленно она приходила в себя. Божая коровка, ползшая по столбу, остановилась напротив ее носа и, подняв голову, зашевелила чешуйками, словно спрашивая: «Что с тобой, Алиса?»

Алиса, кивнув головой, с благодарностью прошептала: «Ничего. Это ничего. Все хорошо у меня. Спасибо тебе».

Она оттолкнулась от столба, одернула блузку, заправила прядь волос за ухо, подобрала сумочку и потихонечку двинулась к дому.

Звезды светили ей вслед… И в ночном небе лились откуда-то слова песни: «…Would you love me tomorrow like you used to love me yesterday…»

ДИ. (Специльно не знаю для кого... :)))